Режиссер рассказал в эксклюзивном интервью, как поменялась его жизнь после рождения сына, и почему он пока ограничивает общение с маленьким Филиппом
— Признайтесь, вам дает ребенок поспать?
— Мне дает, Кате — нет (улыбается). Его же нужно кормить каждые три часа, а потом ждать, чтобы воздух вышел. В шесть утра он просыпается, в 8 начинает работать няня, Катя пытается хоть немножко поспать. Но у них прекрасный мир между тремя: Катей, няней и Филиппом. Все довольны, все счастливы, все нормально.
Так что мы можем жить на самоизоляции, и ничего здесь страшного. Все будет хорошо. Мой главный принципе — ходить по солнечной стороне жизни. Поэтому солнышко обязательно выйдет, а болячка уйдет. Мы что-нибудь обязательно придумаем, изобретем, и народ начнет улыбаться. Мы увидим не маски, а улыбки. Много лет назад я придумал такую фразу: «Мы будем жить лучше — у нас просто нет другого выхода». Когда-то в «Московском комсомольце» это в шапке было написано, и я гордился этим.
Режиссер рассказал в эксклюзивном интервью, как поменялась его жизнь после рождения сына, и почему он пока ограничивает общение с маленьким Филиппом — Признайтесь, вам дает ребенок поспать? — Мне дает, Кате — нет (улыбается). Его же нужно кормить каждые три часа, а потом ждать, чтобы воздух вышел. В шесть утра он просыпается, в 8 начинает работать няня, Катя пытается хоть немножко поспать. Но у них прекрасный мир между тремя: Катей, няней и Филиппом. Все довольны, все счастливы, все нормально. Так что мы можем жить на самоизоляции, и ничего здесь страшного. Все будет хорошо. Мой главный принципе — ходить по солнечной стороне жизни. Поэтому солнышко обязательно выйдет, а болячка уйдет. Мы что-нибудь обязательно придумаем, изобретем, и народ начнет улыбаться. Мы увидим не маски, а улыбки. Много лет назад я придумал такую фразу: «Мы будем жить лучше — у нас просто нет другого выхода». Когда-то в «Московском комсомольце» это в шапке было написано, и я гордился этим.
Источник: